Жрец Лейлы - Страница 168

168

Бледная странная улыбка, похожая на тень той, которая расцветала на губах чужака из другого мира по имени Растин, появилась и исчезла.

Интересно, жив ли еще Талис? Анриасу пригодиться верный слуга и воин.

Глава тридцать шестая. В центре песчаной бури

Унылый пейзаж пустыни навевал тоску. На много дней пути расстилались пески. Ветер, жаркий и душный, был дыханием пустыни и ее голосом. Ветер мог затихнуть и дать волю солнцу, которое палило нещадно, а мог закружиться в беспощадный хлесткий смерч, подняв песок и заставив все живое зарыться как можно глубже. Горе тому, кто окажется на пути песчаной бури.

Солнце скрылось за тучами песка. Небо потемнело. Лучи солнца больше не могли освещать пустыню. Пустыня жила. Она смеялась в этом жестоком ветре, бросающим песок целыми горстями. Песок кружился и пел. Давно уже не было такого веселья. Люди стали слишком умны, чтобы передвигаться по пустыне во время песчаной бури. Но этот путник, похоже, и не подозревал, в какую переделку попал. Тучи песка, словно злые пчелы, кружились в торжествующем танце вокруг человека, который с трудом передвигался. Черный плащ хлестко рвался на ветру, а длинный шарф оставлял открытыми лишь глаза. Он плотно прилегал к голове и лицу, но это не спасало путника. Песок забивался в любую складку и жестоко тер кожу. Ветер дул все сильней, он старался повалить нежданного гостя, но тот упорно двигался вперед. Его сапоги глубоко проваливались в песок, каждый шаг давался с огромным трудом. Тяжелое копье в руках путника то ли помогало ему, то ли мешало. Человек замахивался и втыкал копье глубоко в песок, а затем крепко, почти цепляясь за него, делал шаг. Затем, сделав короткий вздох, он вытаскивал копье и втыкал его снова. И снова шаг.

Пустыня злилась: похоже, этот с виду хлипкий человек не собирался сдаваться. Любой человек давно уже упал бы и застыл в блаженной тоске, а этот даже не пошатнулся. Он очень медленно, но продолжал двигаться.

– Кто ты, человек? Зачем так сопротивляешься блаженному и тихому покою?

Голос звучал перед человеком, он был похож на вой ветра, шелест песка, шуршание сухих листьев на ветру. Голос самой пустыни.

Низко опущенная голова путника медленно-медленно поднялась. Перед ним слепленная из песка и ветра колебалась размытая фигура, которая сливалась с песчаной бурей и горячей пустыней. Нельзя было разглядеть на что она похожа, лишь искрящиеся точки глаз, нечеловеческих глаз самой древности, жестокой, но не бездушной. Голос был тих, но он перекрывал рычание бури:

– Я Пустыня, взгляни мне в глаза, человек и я решу твою судьбу. Может цель твоя ничтожна, может нет, мне нет до нее дела, но я могу отпустить тебя, а могу и не отпустить. У меня давно не было развлечений.

Путник молчал. Он словно думал только о том, чтобы сделать следующий шаг. Ему были безразличны угрозы Пустыни, но Пустыня и не угрожала. Она знала свою власть и свои пределы, она знала законы Природы, и ей не нужны были угрозы.

Человек не боялся. И все же он поднял взгляд, и замерло время. Песок и ветер; размытая фигура Пустыни и фигура человека – все они застыли, лишь глаза жили и звучали удары сердца…

И Пустыня рассмеялась, и все исчезло, лишь путник в черных одеждах стоял по колено в песке, и солнце яростно палило у него над головой. Постояв немного, он аккуратно вытащил ноги из песка и, размеренно шагая, продолжил свой путь. Ветер больше не шевелил пески, и пустыня замерла, она не дышала, и ее песок больше не шептал своих заклятий.

В синих-синих, цвета индиго, глазах человечка Пустыня увидела лишь… себя. Огненную, всепоглощающую пустыню.

И у неё было развлечении получше, чем незнакомец, который был слишком сильно похож на неё.

А тот тяжело вздохнул, оглядываясь. Буря на самом деле никуда не исчезла. Некуда ей было исчезать. Так просто ничего не заканчивается. Однако… стена песка, окружающая его тишиной, солнце над головой… яркое и жаркое…удивительное это явление – центр песчаной бури. Тихое место и спокойное…только до того момента пока шагаешь в такт и ритм сердцебиения этого бушующего явления.

– Красиво, – улыбнулись потрескавшиеся от сухости губы существа. И в этот момент к его ногам из песочной стены выпало живое существо, замирая бесформенной грудой тряпья у самых носков сапог.

– Привет, – насмешливый и одновременно полный любопытства голос было первым, что я услышал, когда почувствовал, что жив. И это я еще не успел даже глаз открыть.

– Привет, – голос пугал своим хрипом. Ужас какой… но, похоже, я все же выбрался из бури.

– Спешу разочаровать, – разуверил меня голос. – Если ты собирался из неё выбраться, тебе следовала двигаться в другом направлении.

Я медленно и неохотно попытался открыть глаза. А потом они уже сами распахнулись. Увиденное, того стоило.

– Правда красиво? – задумчивый голос рядом и я невольно киваю… он совершенно прав. Никогда не видел более величественного, страшного и… простого зрелища одновременно.

– А почему так тихо?

– Тут как бы вакуум организовался… мы словно в цилиндре заперты… ну и плюс магия Пустыни, пока Она размышляет, что же с нами делать дальше.

– Она – это Пустыня? – я медленно поворачиваю голову к своему собеседнику и замираю.

Он не был человеком. И не был богом, это уж я чувствовал особенно четко. Он был… кем-то иным. Такое красивое лицо, на котором буквально жили своей жизнью странные глаза необычного цвета… никогда не встречал такой насыщенной глубины синего цвета и такого оттенка. Глубокий… бездонный цвет. И было в нем что-то до болезненности знакомое. Что-то пугающее. Хотя он и не выглядел старше меня, И я не чувствовал в нем долгой жизни, как в Лейле или, например, некоторых сиренах, или том же Дэвиде и Станиславе. Он не был старше меня, хотя и был бессмертным или долгоживущим, как минимум. И я не нашел ничего лучшего, чем просто констатировать факт:

168